по предположению американского учёного Л. Моргана, древнейшая форма групповой семьи, при которой брачные отношения были запрещены между родственниками разных поколений, но разрешались между братьями и сестрами всех степеней родства. Предположение о существовании К. с. основывалось на данных этнографии полинезийцев (как выяснилось в 20 в., ошибочных). Большинство современных советских учёных не признаёт К. с. и считает древнейшей формой группового брака взаимобрачие двух экзогамных родов (см. Род, Экзогамия).

Лит.: Першиц А. И., Ранние формы семьи и брака в освещении советской этнографической науки, "Вопросы истории", 1967, № 2.

ежемесячный журнал для родителей Академии педагогических наук СССР. Издаётся в Москве с 1946. Задача журнала как научно-популярного иллюстрированного издания, рассчитанного на массового читателя, - помощь семье в коммунистического воспитании детей и в организации их учения и досуга, укрепление связей семьи со школой и внешкольными учреждениями. Публикуются статьи по методике воспитания, педагогической психологии, возрастной физиологии, гигиене и охране здоровья детей; материалы о современных школьных программах, учебниках, организации учебно-воспитательного процесса, методах преподавания; критико-библиографические обзоры педагогической и детской литературы, рецензии на кинофильмы, передачи радио, телевидения и др. Тираж (1974) 1,3 млн. экз.

семья языков, объединяющая 3 языковые группы: тюркскую, монгольскую и тунгусо-маньчжурскую. К А. я. относят также корейский язык. Наиболее далеки друг от друга тюркские и тунгусо-маньчжурские языки. Наличие родства между А. я. не может считаться доказанным. Несмотря на длительную научную разработку алтаистической проблематики, до сих пор наряду со сторонниками теории общности происхождения А. я. (Г. И. Рамстедт, Н. Поппе, Е. Д. Поливанов и др.) есть лингвисты, пытающиеся объяснить материальное сходство А. я. языковым взаимодействием (В. Котвич и др.). Урало-алтайская гипотеза М. Рясянена и др. объединяет А. я. с языками "уральскими" (угро-финскими и самодийскими).

Корень в А. я. характеризуется устойчивым звуковым составом и самостоятельностью (является словом). Словообразование и словоизменение происходит путём присоединения (агглютинации (См. Агглютинация)) к корню (основе) аффиксов, которые, как правило, однозначны. Префиксы для А. я. не характерны. Формальное объединение корня и аффиксов в единое целое достигается уподоблением звукового состава аффиксов звуковому составу корня, т. е. сингармонизмом, который известен почти всем А. я. Категория рода в А. я. отсутствует. В большинстве А. я. развита грамматическая категория принадлежности, выражающая лицо обладателя (1-е, 2-е, и 3-е единственного и множественного числа) специальными посессивными аффиксами. При выражении степени сравнения в А. я. обычно употребляется исходный падеж имени, обозначающего предмет сравнения. Характерной чертой А. я. является широкое использование неличных форм глагола - причастий и деепричастий (там, где индоевропейские языки часто применяют личные формы глагола). Подлежащее в А. я. ставится в начале предложения, сказуемое - в конце. Порядок слов в предложении регламентируется общим правилом: зависимый член предшествует тому, от которого он зависит (определение стоит перед определяемым, дополнение - перед дополняемым членом). С этим связано то, что в А. я. нет предлогов, а есть послелоги (т. к. имя формально зависит от послелога, который управляет тем или иным падежом имени, имя соответственно должно предшествовать послелогу). Иногда название "А. я." используют для обозначения языков народов, живущих на Алтае (алтайского, хакасского, тувинского и др.).

Лит.: Рамстедт Г. И., Введение в алтайское языкознание. Морфология, пер. с нем.,

М., 1957; его же, Kalmuckisches Worterbuch, Hels., 1935; Щербак А.М. О характере лексических взаимосвязей тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, "Вопросы языкознания", 1966, № 3; Иллич-Свитыч В. М., Алтайские дентальные t, d, δ, "Вопросы языкознания", 1963, № 6; его же, Алтайские гуттуральные *kι, *k, *g, "Этимология. 1964", М., 1965: его же. Соответствия смычных в нострических языках, "Этимология. 1966", М., 1968; Долгопольский А. Б., Гипотеза древнейшего родства языковых семей Северной Евразии с вероятностной точки зрения, "Вопросы языкознания", 1964, № 2; Sinог D., Introduction a I'etude de l'Eurasie Central, Wiesbaden, 1963; Poppe N., Vergleichende Grammatik der altaischen Sprachen, Wiesbaden, t. 1, 1960; его же, Introduction to Altaic linguistics, Wiesbaden, 1965.

Е. А. Поцелуевский.

группа родственных языков, на которых говорят финно-угорские и самодийские народы. У. я. распространены на территории, крайние точки которой - Таймырский полуостров и сев. часть Норвегии на севере, среднее течение р. Оби и сев. часть Югославии на юге. Данные топонимики (См. Топонимика) и гидронимики свидетельствуют о более обширных областях распространения отдельных финно-угорских и самодийских народов (карелы, саамы, коми, вепсы, марийцы, мордва, манси и др.) в прошлом. Некоторые У. я., например мерянский, муромский, мещерский, а также языки мелких самодийских племён Саянского нагорья - маторов, карагасов, койбалов и котовцев, уже не существуют. Почти полностью исчез камасинский язык.

У. я. разделяются на две большие ветви - финно-угорскую и самодийскую. Финно-угорские языки делятся на пять групп: 1) прибалтийско-финская (финский, ижорский, карельский, водский, эстонский и ливский языки), 2) волжская (эрзя-мордовский, мокша-мордовский, восточно-луговой марийский и горно-марийский), 3) пермская (коми-зырянский, коми-пермяцкий, удмуртский), 4) угорская (хантыйский, мансийский и венгерский), 5) саамский язык. Самодийская ветвь включает в себя ненецкий, энецкий, нганасанский и селькупский языки. Внутри некоторых групп существует деление на подгруппы, например хантыйский и мансийский языки выделяются в обско-угорскую подгруппу. Самодийские языки делятся на северо-восточные (ненецкий, энецкий и нганасанский) и юго-восточный, представленный селькупским языком. Степень близости между языками, входящими в одну группу, неодинакова: саамский язык тяготеет к прибалтийско-финским, хотя и не включается в эту группу. Различие между языками волжской группы довольно велико. Некоторые диалекты хантыйского языка скорее соотносятся между собой как родственные языки, а не как диалекты.

В трудах зарубежных финно-угроведов встречаются отклонения от вышеприведённой классификации: коми-пермяцкий, восточно-луговой марийский, горно-марийский, эрзя-мордовский, мокша-мордовский, карельский и ижорский квалифицируются не как самостоятельные языки, а как диалекты.

У. я. обнаруживают черты, свидетельствующие об общности их происхождения: общие пласты лексики, материальное родство словоизменительных и словообразовательных формативов, наличие притяжательных суффиксов, значительное количество суффиксов, выражающих многократность или мгновенность совершения действия, и т.д. Вместе с тем отдельные современные У. я. отличаются большим своеобразием. С ярко выраженными агглютинирующими языками (пермские, марийский) сосуществуют языки с развитыми элементами флексии (саамский, прибалтийско-финские); встречаются различные типы ударения - разноместное, фиксированное на первом, последнем или предпоследнем слоге. Есть языки, отличающиеся богатством гласных и дифтонгов (например, финский), тогда как в др. языках довольно много различных типов согласных и мало дифтонгов (например, в пермских). Общее количество падежей колеблется от 3 (хантыйский язык) до 23 (венгерский язык). Типологически различны системы прошедших времён. Система прошедших времён в фин. и эст. языках однотипна с латышским, тогда как в марийском и пермских языках она напоминает татарский и чувашский. В ненецком и мордовском языках развита система наклонений, в других - представлено главным образом условное наклонение. Отрицание при глаголе в ряде У. я. выражается формами специального отрицательного глагола, а в др. языках - мордовских, обско-угорских, венгерском и эстонском - отрицательными частицами.

Значительны различия в области синтаксиса. В прибалтийско-финских, саамском, венг., морд. и коми-зырянском языках очень сильно влияние индоевропейских языков - шведского, немецкого и русского, особенно в способах построения сложноподчинённых придаточных предложений, а в самодийских, обско-угорских и отчасти в удмуртском и марийском языках сохраняются некоторые архаические черты, типологически сближающие синтаксис этих языков с тюрк. языками. Лексика отдельных У. я. также сохраняет следы различных иноязычных влияний.

Изучение У. я., в особенности финно-угорских, имеет давние традиции. Крупные центры изучения этих языков имеются в Венгрии, Финляндии, СССР, а также в ГДР, ФРГ, США, Швеции, Норвегии, Франции и Японии.

Лит.: Языки народов СССР, т. 3 - Финно-угорские и самодийские языки, М., 1966; Основы финно-угорского языкознания, М., 1974; Collinder В., Survey of the Uralic languages, 2 ed., Stockh., 1969; его же, Comparative grammar of the Uralic languages, Stockh., 1960; Decsy G., Einführung in die finnisch-ugrische Sprachwissenschaft, Wiesbaden, 1965; Hajdu P., Finnugor nepek es nyelvek, Bdpst, 1962.

Б. А. Серебренников.

группа родственных языков, распространённых вдоль Енисея (менее удачное название - кетские языки). К Е. я. принадлежат кетский, сымский (его знают ныне всего несколько человек; обычно его рассматривают как диалект кетского наряду с имбацким) и вымершие языки - коттский (к В. от Енисея и к С. от р. Кан; в середине 19 в. несколько человек ещё знали этот язык), ассанский (южнее коттского), аринский (к С. от Красноярска), пумпокольский (в верховьях р. Кеть). Последние 3 языка вымерли в 18 в. Влияние Е. я. обнаруживается в тюркских (хакасском, тувинском и др.) и некоторых вымерших самодийских (камасинском и др. языках этого района). О более древнем ареале распространения Е. я. можно судить по гидронимическим данным (названия реки - кетское "сес", коттское "шет", "чет", аринское "сет", пумпокольское "тет", ассанское "ул"). Эти элементы входят в названия рек от Курейки до истоков Енисея и Алтая и от Иртыша до Бирюсы. Кетский и сымский языки известны по целому ряду текстов (мифологических, фольклорных, бытовых), остальные языки - по небольшим словарикам, собранным в 18 в. П. Страленбергом, Г. Миллером, И. Фишером и др.; данные о коттском приведены М. Кастреном. На основании этих материалов можно составить некоторое представление о сравнительно-исторической фонетике Е. я. и ряде морфологических элементов. Сделаны первые попытки реконструкции некоторых особенностей языка основы Е. я.

Среди важных фонетических черт Е. я. - наличие гортанной смычки, увулярных и имплозивных согласных, ограниченное развитие оппозиции звонкость - глухость, появление оппозиции твёрдость - мягкость в сев. части ареала Е. я., наличие тонов, простота дистрибуции согласных. Падежная парадигма довольно регулярна и типологически близка к самодийской; есть посессивное склонение, реликты именных классов. Глагол отличается исключительной сложностью. Субъектно-объектные отношения, как и ряд др. категорий, выражаются аффиксами, которые могут находиться в начале, середине и конце слова; внутренняя флексия сочетается с агглютинацией; отмечены явления, близкие к эргативности; особую роль играют формы 3-го лица. Для Е. я. характерно наличие тенденций к полисинтетизму и инкорпорации. Лексика Е. я. богата заимствованиями из самодийских, тюркских и рус. языков. Наиболее надёжно установлены связи Е. я. с тибето-бирм. языками; ряд важных черт объединяет Е. я. с бурушаски, а также с кавказскими, баскским и индейскими языками. Пионером в исследовании Е. я. был М. Кастрен; большой вклад внесли Г. Рамстедт, К. Доннер, Э. Леви, Н. К. Картер, К. Боуда, О. Тайёр. Фундаментальные исследования А. П. Дульзона и Е. А. Крейновича заново осветили основные проблемы Е. я.

Лит.: Дульзон А. П., Кетский язык, Томск, 1968; Крейнович Е. А., Кетский язык, в сборнике: Языки народов СССР, т. 5, Л., 1968, его же, Глагол кетского языка, Л., 1968; Кетский сборник. М.. 1968-1969; Castren М. A., Versuch einer jenisei-ostjakischen und kottischen Sprachlehre, Sankt-Petersburg, 1858; Donner K., Ketica. [t. 1-2], Hels., 1955-58.

В. Н. Топоров.